Сологуб Федор - Капли Крови (Навьи Чары)
Федор Кузьмич Сологуб
Капли крови (Навьи чары)
Роман "Капли крови" ("Навьи чары") - первая часть трилогии "Творимая
легенда".
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Беру кусок жизни, грубой и бедной, и творю из него сладостную легенду,
ибо я - поэт. Косней во тьме, тусклая, бытовая, или бушуй яростным пожаром,
- над тобою, жизнь, я, поэт, воздвигну творимую мною легенду об
очаровательном и прекрасном.
В спутанной зависимости событий случайно всякое начало. Но лучше начать
с того, что и в земных переживаниях прекрасно, или хотя бы только красиво и
приятно. Прекрасны тело, молодость и веселость в человеке, - прекрасны вода,
свет и лето в природе.
Было лето, стоял светлый, знойный полдень, и на реку Скородень падали
тяжелые взоры пламенного Змея. Вода, свет и лето сияли и радовались, сияли
солнцем и простором, радовались одному ветру, веющему из страны далекой,
многим птицам, и двум обнаженным девам.
Две сестры, Елисавета и Елена, купались в реке Скородени. И солнце, и
вода были веселы, потому что две девы были прекрасны, и были наги. И обоим
девушкам было весело, прохладно, и хотелось двигаться, и смеяться, и
болтать, и шутить. Они говорили о человеке, который волновал их воображение.
Девушки были дочери богатого помещика. Место, где они купались,
примыкало к обширному, старому саду их усадьбы. Может быть, им было особенно
приятно купаться в этой реке потому, что они чувствовали себя госпожами этих
быстротекущих вод и песчаных отмелей под их быстрыми ногами. И они плавали и
смеялись в этой реке с уверенностью и свободою прирожденных владетельниц и
господ. Никто не знает пределов своего господства, - но блаженны
утверждающие свое обладание, свою власть!
Они плавали вдоль и поперек реки, состязаясь одна с другой в искусстве
плавать и нырять. Их тела, погруженные в воду, представляли восхитительное
зрелище для того, кто смотрел бы на них из сада, со скамейки на высоком
берегу, любуясь игрою мускулов под их тонкою, эластичною кожею. В
телесно-желтом жемчуге их тел тонули розовые тоны. Но розы побеждали на их
лицах, и на тех частях тела, которые бывали часто открыты.
Берег против усадьбы был отлогий. Росли кое-где кусты, за ними далеко
простирались нивы, и на краю земли и неба виднелись далекие избы подгородной
деревни. Крестьянские мальчики проходили порою по берегу. Они не смотрели на
купающихся барышень. Гимназист, пришедший издалека, с другого конца города,
сидел на корточках за кустами. Он называл себя телятиною: не захватил
фотографического аппарата. Но, утешая себя, он думал: "Завтра непременно
возьму".
Гимназист поспешно глянул на часы, - заметить, в какое именно время
девицы выходят сюда купаться. Он знал девиц, бывал в их доме у своего
товарища, их родственника. Теперь младшая, Елена, нравилась ему больше:
пухленькая, веселенькая, беленькая, румяненькая, ручки и ножки маленькие. В
старшей, Елисавете, ему не нравились руки и ноги, - они казались ему слишком
большими, красными. И лицо очень красное, очень загорелое, и вся очень
большая.
"Ну, ничего, - думал он, - зато она стройная, этого нельзя отнять".
Около года прошло с той поры, как в городе Скородож поселился отставной
приват-доцент, доктор химии, Георгий Сергеевич Триродов. О нем в городе с
первых же дней говорили много, и больше несочувственно. Неудивительно, что и
две розово-желтые черноволосые девушки в воде говорили о нем же. Они
плескались водою, подымали ногами жемчужные и алмазные брызги, и говорили.
- Как все это неясно! - сказала младшая сестр
